В прошлом веке я прошляпил момент, так и не сходив в кинотеатр на нашумевший фильм. Да и вообще испортил себе весь кайф, подглядев его по частям то у одних друзей, то у других. К столетию катастрофы Камерон дал мне еще один шанс пойти и посмотреть его великолепный труд как положено — на большом экране, с большим звуком, да еще и в трехмерном измерении.
Фильм, естественно, еще раз впечатлил. Особенно запомнились ледяная вода в теплых, уютных ночных коридорах корабля. Мужество и сила духа настоящих мужчин, до последней минуты исполнявших свой долг. Поразила величественная громадина лайнера в порту и его крошечность и беспомощность в открытом океане. А еще то, что в отличие от запечатлившихся с детства черно-белых, а потому и траурных рисунков уходящего под воду «Титаника», в реальности трагедия была цветная, красочная, чуть ли не праздничная, с музыкой и салютом. Что еще страшнее.
Ну и, конечно же, жаль людей. Что им пришлось пережить эти два часа ужаса, паники и безысходности. Примерно так:
Правда, теперь, став более искушенным зрителем, я заметил в фильме ляпы и неувязки, больше технические, но и сюжетные тоже. Вот почему когда мы вышли из кинотеатра, я разослал своим друзьям СМС-ку с главным впечатлением: «ДиКаприо мог легко взобраться на деревяшку и выжить вместе с подругой (забираться нужно не поперек ее, а вдоль). Но Камерон не разрешил ему это сделать. И это самое грустное в «Титанике».
Но, если серьезно, самым грустным вчера для меня стало совсем другое — осознание того, что этот фильм был задуман в конце восьмидесятых, а закончен в 1997 году, и что в том году люди уже так круто снимали такие масштабные сцены, делали такие качественные спецэффекты на компьютере, сочиняли такие диалоги, так играли свои роли, писали такую музыку и исполняли такие песни. А затем я вспомнил, где в то время, в середине девяностых, был я, что знал и понимал, кого слушал, что читал, чем занимался, что писал, что играл и где играл. И мне стало очень, очень грустно.
